Автор фанфика Ева, на сайте гроттер.ру

Содержание

Пролог. Кажущееся спокойствие.
Глава первая. Переполох в Тибидохсе.
Глава вторая. Запретная любовь.
Глава третья. Попались в сети.
Глава четвёртая. Радость водиться с печалью.
Глава пятая. Яд некромагии.
Глава шестая. Старый колодец.
Глава седьмая. Маг без магии.
Глава восьмая. Из огня да в полымя.
Глава девятая. Первозданная магия.
Глава десятая. Спаси и сохрани.
Глава одиннадцатая. Возвращение на круги своя.
Глава двенадцатая. Ничто не вечно.
Глава тринадцатая. Время лечит?
Глава четырнадцатая. Закономерности и совпадения.
Глава пятнадцатая. Если наступит завтра.
Глава шестнадцатая. Истёртая ткань.
Глава семнадцатая. Наследство чародеев.
Глава восемнадцатая. Последние из рода.
Глава девятнадцатая. Всё лето в один день.
Глава двадцатая. Omnia vincit amor?
Эпилог. Всё будет хорошо...

Подвластны магу ночь и день
И даже ход планет.
И всемогущ ты, чародей,
И в тоже время нет.
Ты можешь свет во тьме зажечь
И гору разрубить.
Только сердцу не прикажешь,
Только сердцу не прикажешь –
Человеческому сердцу не прикажешь полюбить.
Быть может, магия твоя
На всё найдёт ответ.
Откроет тайны бытия
И вечности секрет.
И философский камень ты
Сумеешь раздобыть.
Только сердцу не прикажешь,
Только сердцу не прикажешь –
Человеческому сердцу не прикажешь полюбить.
Нет увлекательней игры!
И мир постигнут наш…
Создашь ты новые миры,
Когда-нибудь создашь.
И где угодно сможешь быть
И кем угодно быть.
Только сердцу не прикажешь,
Только сердцу не прикажешь –
Человеческому сердцу не прикажешь полюбить.

К/ф «Чародеи».

Пролог
Кажущееся спокойствие

Без перемен
нечто засыпает внутри нас –
спящий дракон должен проснуться!
Франк Гербер «Дюна»

Горячий летний ветер овевал древние камни огромного замка, поднимаясь от давно засыпанного землёй и заросшего рва вдоль могучих стен и разнообразных башен к крыше и дальше в небо, залетая во все незакрытые окна, выискивая малейшие трещинки в кладке…
Даже близость моря не охлаждала его.
Ветер свободно гулял над просторами острова, пробегал в кронах могучих деревьев, слегка волновал море. Жар, который он с собой приносил, был совсем непривычен для этих северных мест. Он диктовал свои правила и заставлял всё живое двигаться в своём собственном ритме.
Люди старались не показываться на открытом воздухе с восьми утра до девяти вечера, когда жар, наконец, уступал место вечерней прохладе. Тогда можно было свободно побродить по ещё горячему песку побережья, искупаться в ленивом, неохотно ворочавшемся, словно сонный зверь, море, можно было, схватить инструмент, оттолкнуться от стены и подняться в воздух, ощущая на лице свет первых звёзд.
Можно было делить вечер с кем-нибудь или оставлять его только для себя.
Едва усталое солнце ныряло в море, а именно так это виделось с берега, как остров наполняли голоса, песни, смех. Они звучали и звучали, но вскоре, поддавшись мягкому упоению вечера, стихали, превращаясь в доверительный шёпот. Люди разбредались по всему острову, благо размеры его позволяли каждому получить иллюзию отрешённости от мира.
Даже тёмные, обычно устраивающие летом шумные пирушки на берегу и в замковом парке, теперь затихали, будто бы почувствовав какой-то неясный зов, проникнувшись тишиной и покоем утомлённой природы.
Остров этот назывался Буян, что находится невдалеке от южного побережья Готского моря, надёжно скрытый от любопытных глаз древней магией. Конечно, не нужно говорить, что на острове жили маги. Здесь была и, наверное, будет ещё много веков школа магии и колдовства Тибидохс. И потому все те, кто ввиду обстоятельств остался летом на острове, преимущественно были детьми, хотя маги и взрослеют быстрее обычных людей.
У каждого из людей, собравшихся под крышей школы, была своя история, своя жизнь, достойная того, чтобы превратиться однажды в книгу, как у каждого человека есть то, что значит для него неизмеримо много. И была здесь девушка, которой пришлось пережить за свои шестнадцать лет больше, чем проживают иные за всю свою жизнь.
Звали её Таня Гроттер.
Однажды увидев её, нельзя было сказать, что она какая-то особенная – вполне обыкновенная, но приятная внешность, умна, но совсем не гениальна, добра, но до ангелов ей также далеко, как и любому из нас. Разве что глаза, да, глаза. Присмотревшись повнимательнее, можно было увидеть, что в глазах у неё был свет, тот свет, который даёт жизнь лишь немногим. Свет этот как редкий талант, струиться из глаз, чтобы зажигать собой души других людей. Кто-то любил её за этот свет, кто-то – нет, но никто из них не мог открыто сказать, назвать, почему так вышло.
Теперь, когда школа была закончена, Таня не спешила с утра на уроки, но вставала всё равно рано, ей никак не удавалось отвыкнуть от старой привычки. Поэтому чаще всего по утрам она уходила бродить по пляжу или поднималась на одну из башен замка. Там она долго стояла возле самого парапета, вглядываясь куда-то вдаль, за горизонт, а ветер, с каждой минутой всё набирающий жар, овевал её лицо и трепал волосы.

В это утро, предшествующее нашей истории на несколько недель, Таня медленно поднималась по ступеням башни Приведений и думала о чём-то, а вот о чём, знала только она сама. Ведь никто из нас, даже телепат не может заглянуть достаточно глубоко в мысли другого человека.
Люк открылся на удивление легко – то ли его забыли запереть с вечера, то ли кто-то побывал на башне раньше девушки.
Таня привычно оглядела крышу, которой едва касались первые лучи солнца. Собственно, это была ещё не крыша, а нечто вроде открытой со всех сторон площадки, над которой и была крыша, укрепленная на толстых колонах.
Ветер уже начал набирать дневной жар, но всё равно был довольно прохладным.
Таня подошла к парапету и, крепко ухватившись за перила, выглянула вниз. Отсюда весь остров был как на ладони – и большой лес, различимый лишь как зелёное море, и озёра русалок, и белая лента пляжей, время от времени разрезаемая мощными скалами, вдающимися в море.
- Выходит, не я один бываю здесь в такую рань, - насмешливо сказал чей-то голос.
Таня вздрогнула и огляделась, но так никого и не увидела.
- Чуть выше.
Девушка подняла глаза и увидела, как на шаре, венчавшем крышу, сидел Глеб Бейбарсов, парень-некромаг. В руках он держал свою неизменную папку, а вот тросточки не было.
- Не везёт, - тихо буркнула себе под нос Таня, но Бейбарсов всё равно её услышал.
- Почему же не везёт? – заинтересовался он.
- Куда не пойду, вечно сталкиваюсь с тобой, - неохотно пояснила девушка.
Это было правдой, куда бы Таня ни пошла, там по тем или иным причинам оказывался Глеб. Это начинало обоих немного раздражать. Прошло уже несколько недель после достопамятного возвращения из Магфорда, когда и закончилась история с локоном Афродиты.
Глеб и Лиза много времени проводили вместе, бродили по пляжу, сбегали на Лысую гору. У Вани с Таней тоже было всё хорошо – они уже перестали спорить из-за аспирантуры и вместе веселились в компании Ягуна и Кати Лотковой. И друг с другом ссориться у них причин не было – только что раздражающая их схожесть привычек. А так, в общем и целом, всё у них было хорошо, по крайней мере, внешне.
- Ну, значит возмущаться нужно мне, - усмехнулся парень, ловко спускаясь на крышу.
- В смысле? – опешила Таня.
Они стояли совсем рядом. Тане приходилось поднимать голову, чтобы нормально разговаривать с Глебом, того же это, похоже, только смешило.
Не сказать, чтобы за последнее время Таня сильно изменилась, но тот, кто помнит её ещё девчонкой, впервые прилетевшей в Тибидохс, вряд ли бы узнал её. Вроде бы всё осталось как раньше – и небрежные рыжие кудряшки, и яркие карие глаза, и живое лицо, поминутно озаряемое лёгкой, несколько застенчивой улыбкой, и немного большой ей нос. Девушка осталась всё такой же бойкой и складной, как была.
И всё же что-то неуловимо изменилось.
Возможно, всё дело было в женственности, начавшей просыпаться в ней. Таня сама не представляла, что же случилось, и чувствовала себя немного неловко, а потому пыталась как-то скрыть ото всех изменения, что, конечно, делало их ещё более заметными, а саму Таню раздражительной.
- Ну, это же не я на тебя натыкаюсь, - усмехнулся некромаг.
- Пинайосликов, ты – хам, - вспыхнула Таня.
- Уж кто бы говорил, - парировал Глеб. – Тебе не надоело ещё играть в эти игры?
- В какие игры? – растерялась девушка.
- С перевиранием моей фамилии, - усмехнулся юноша, перекладывая папку из одной руки в другую. - Юмор твоей дражайшей подружки не улучшается, пусть хоть у Ягуна поучиться, у него хоть какое-то разнообразие.
- Не тебе об этом беспокоиться, - резко сказала девушка, пытаясь угадать, что же прячется за этими не отражающими света зрачками. С неожиданной ясностью она поняла, что отдала если бы не всё, то очень многое, чтобы хоть раз прочитать мысли Бейбарсова. Уж слишком любопытный персонаж.
- Кстати, - добавила она. – Тебя там Лизон не потеряла, нет?
- А вот это уже не твоё дело, - нахмурился некромаг, а девушка почувствовала лёгкое удовлетворение, что ей удалось его вывести из себя.
Последнее время ей всё время хотелось сказать ему какую-нибудь колкость, хотя вроде бы всё, что связывало их, осталось в прошлом. Может, она просто хотела отыграться? Или всё дело было в чувстве вины, что она приняла решение за Бейбарсова и Лизон?
– Лучше беспокойся за своего маечника.
Сказав это, Бейбарсов смерил Таню гневным взглядом и быстро покинул крышу, а Таня осталась, вот только больше ей на месте не сиделось. Она вздохнула и отправилась в зал Двух Стихий – завтракать.

- Есть отличная идея, - сказал Ягун после завтрака. – Пошли купаться.
- Ягун ты в своём уме, в такое пекло? – недовольно заметил Ванька.
- Какие мы нежные! Тебя, между прочим, никто и не звал!
- Мальчики не надо ссориться, - мягко вмешалась Катя, предчувствуя ссору.
Всё как обычно.
В жару все стали особенно раздражительными, а у этих двоих без мелких разборок не проходило и дня. Делить, понятно, им было нечего, так что ругались они из спортивного интереса. А Катя их всегда мирила. Иногда Ягун специально затевал «ссору», чтобы привлечь её внимание.
- А я бы искупалась, - заметила Таня. – Можно расположиться под скалами, тогда солнце не будет так донимать.
Море было тёплым, таким тёплым, что воды почти не ощущалось.
Пока Ягун и Катя соревновались в плавании (кто кого быстрее потопит), Таня, наплававшаяся так, что от усталости дрожали руки и ноги, грелась на песке. Валялкин составил ей компанию и они весело болтали ни о чём.
- Ты ещё не решила, куда поступать? – спросил Ваня через некоторое время.
- Нет, никак не могу выбрать, - вздохнула Таня, моментально становясь серьёзной.
- Я думал, ты собираешься к Тарараху, - заметил он.
Девушка замялась, но ничего не ответила, поспешив перевести тему:
- Помнишь, как я первый раз прилетела в Тибидохс? – сказала она. - Первыми, когда я тогда увидела, были ты и Шурасик. Помнишь, ты ему заговорил его записную книжку, что она не показывала домашние задания?
- Давно это было.
- Давно… – вздохнула Гроттер. – Не жалко будет улетать отсюда?
- Ты опять насчёт аспирантуры? – насторожился Валялкин.
- Нет, просто так, - девушка снова вздохнула. – Я вот аспирантуру закончу, и придётся тоже улетать. Или оставаться преподавать, но это вряд ли. У нас замечательные учителя, вряд ли кто сможет учить лучше них…
- Даже Поклеп?
- Да, и даже Поклеп, - усмехнулась девушка. – Нельзя не признать, что, несмотря на скверный характер, он отличный маг. Ну, так что?
- Нет, не жалко, - улыбнулся Ванька. – Здесь, конечно, хорошо, но мне очень хочется делать что-то по-настоящему… Не знаю, как объяснить, но мне здесь не место.
- А где?
- Буду искать, - ответил Ванька. – Может, когда мы с Тарарахом полетим в экспедицию, я смогу найти подходящее место.
- Вы собираетесь в экспедицию? – сразу напряглась Таня. – Ты мне ничего не говорил.
- Ещё ничего точно не известно – когда там, куда. Но не сидеть же мне здесь, и так Сарданапал разрешил бывать у Тарараха, пока я не обоснуюсь где-нибудь на постоянном месте. Но я надеюсь, мы не будем сейчас из-за этого ссориться? – добавил он.
- Не будем, - кивнула Таня, снова возвращаясь в страну ничегонеделания и разговоров ни о чём. – Всё равно это ничего не решит…

- Не вижу радости на лице, - заметил Ягун, догоняя Таню.
Тренировка сегодня кончилась раньше, чем планировал Соловей, и игроки были не настолько вымотаны как обычно. Ягун и Таня решили немного развеяться, полетать над островом, поговорить, прежде чем идти на ужин. Раньше они часто так поступали, потом… потом всегда что-то не получалось. И разговоры тоже не всегда клеились.
- Что-то случилось?
- Нет, - покачала головой Таня.
- Тогда в чём дело? – снова полюбопытствовал Ягун.
- Ягун отстань, я сама не знаю! – воскликнула девушка и заложила вираж.
- Да ладно тебе, я же как друг, - обиделся Ягун, снова догоняя подругу. – Мне просто кажется, что с тобой что-то происходит, но я никак не могу понять что.
- Извини, просто со мной, действительно, что-то твориться в последнее время, - покачала головой Таня.
- Головокружение от успехов?
- Скорее, пресыщение тишиной, - усмехнулась девушка. – Только всё успокоилось, как я начинаю дёргаться – не привыкла к тишине и покою, он меня напрягает.
- Да, мать, это уже серьёзно, - присвистнул Ягун. – И что ты будешь делать?
- А что с этим сделаешь? – удивилась Таня. – Хорошо, что всё хорошо. Мне нужно только к этому немного привыкнуть... Наверное.

Почему я начала всё именно так? Не знаю.
Мне показалось уместным описать, что со стороны всё выглядело довольно тихо, и произошедших в дальнейшем событий ничто не предвещало. Но они всё равно произошли, потому что тихо всё было только снаружи, а внутри у Тани всё было далеко не так мирно. Но – об этом далее.
Сама история была составлена по воспоминаниям очевидцев и дневникам самой Тани, доставшимся мне по наследству. Кое-что, конечно, было мной додумано, чтобы связать одно с другим, но я всё равно старалась, как можно тщательнее следовать реальной истории.
На самом деле, историю эту никто бы и не узнал, потому что нет в ней, по большей части, никаких глобальных мировых событий. Только внутренний мир человека, всего одного только человека, для которого, впрочем, эти события оказались более значимыми, чем все предыдущие и последующие испытания и приключения. Я поняла это, когда читала её размышления.
А ещё - так как для моей семьи эти события имеют большое значение, я всё же решила их воспроизвести, чтобы дополнить и уточнить многим известную историю Тани. Чтобы рассказать о ней не как о вечной героине, а как об обычном человеке со своими страхами, радостями и надеждами.
Поэтому – не на суд читателя, а ради памяти и ради понимания – вот она, непечатная история Тани Гроттер, написанная ей самой.
Глава первая
Переполох в Тибидохсе

Прошлое лишь связывает людей,
объединяет их только будущее.
Ева.

Лето выдалось на редкость жарким и душным, стоило лишь немного приоткрыть окно или дверь, как внутрь врывался жар словно из раскалённой печи. Дождей давно уже не было. По синему высокому небу не скользили даже лёгкие белые облачка. Растительность немного пожухла, но в этом был и некоторый плюс – под вечер все коридоры древнего замка наполнялись пряным запахом разогревшейся за день травы.
За то, что в самом замке было прохладно, можно было сказать спасибо усилиям академика Сарданапала и Ягге, которая долго уговаривала его, замучившись лечить тепловые удары учеников.
Благодаря магии в замке царствовала вода – прямо из стен били ледяные прозрачные ключи, в залах и классах журчали фонтаны, а в зале Двух Стихий академик сотворил настоящую реку. Водопад вырывался из стены, сбегая по гладким, словно бы отполированным камням и перекатываясь через пороги, бежал вдоль всей разделительной черты.
Мне было очень интересно, откуда берётся вода и куда она потом девается. Несомненным же было только одно – колдовство это сильное и очень тонкое. Я даже пробовала сотворить нечто подобное, в результате пришлось бороться с маленьким наводнением в комнате.

Проснувшись в один из июльских дней, мы обнаружили, что стены, потолки, колонны и даже ноги атлантов, увиты цветущими и благоухающими лозами. Ягун, пропустивший в тот день завтрак, с ехидной ухмылочкой отозвал нас с Ванькой и Катей в сторону и поведал, что это Сарданапал расстарался к юбилею Медузии. Естественно, как любая тайна, к вечеру эта новость стала известна всему замку. Хотя никто из нас никому вроде бы не проболтался.
Наверное, Ягун опять чего-то перемудрил, мамочка его бабуся!
Я вошла в свою комнату. Она выглядела непривычно пустой и одинокой. Пипа, наверняка, опять мучила Жикина или дразнила Бульонова (ей в последнее время нечем было особо заняться, вот она и развлекалась как могла), а Гробыня улетела на Лысую гору ещё на прошлой неделе.
Честно говоря, мне её не доставало. Не то, чтобы мы были лучшими подругами, но из всех девчонок нашего курса она была к этой роли в моей жизни ближе всех. И вот уже почти неделю назад она собрала вещи, устроила шумную вечеринку по поводу своего отъезда и на рассвете отбыла к Грызианке.
Я тогда была единственной, кто провожал её со стены, не считая, конечно, верного Глома, отправлявшегося с ней. Мне тогда даже показалось, что я видела у неё в глазах слёзы… Хотя, наверное, мне просто показалось. Наверное.
И вот теперь, её сумасбродную кровать в форме гроба отправили по новому адресу, а вместо неё для Пипенции поставили обычную. Я, сжалившись над «сестрёнкой» (и над собой в первую очередь), помогла наложить ей на шкаф заклинание пятого измерения, так что чемоданы больше не мешались. Чёрные шторы, наконец, заменили обычными, и комната приобрела вполне жилой вид.
Только вот теперь это была уже совсем другая комната…
Да и Тибидохс для меня навсегда изменился.
На прошлой неделе отбыла не только Гробыня, но и многие ребята с нашего курса.
Горьянов отправился к Курло в Магфорд, и я им (другим магам Магфорда) совсем не завидовала, у них теперь еда должна прокисать на подлёте. Верка Попугаева растворилась однажды вечером в неизвестном направлении, но ходили упорные слухи, что она решила устроиться где-то в лопухойдном мире платной гадалкой. Нет, Верка способна узнать любую тайну, вот только никаких талантов к прорицанию у неё никогда не было. Пупсикова вернулась к родителям, Семь-Пень-Дыр тоже направился в Магфорд, проворачивать свои финансовые махинации с зелёными мозолями…
Неожиданно для всех в Тибидохсе остались Свеколт и Шурасик. Они что-то там придумали со своим магфордским профессором и писали работы одновременно в двух школах. Два раза в неделю они навещали Магфорд, чтобы уточнить какие-то детали и взять новые задания.
Скоро должен был уехать и Ванька, собравшийся в экспедицию с Тарарахом, у которого по причине каникул было много свободного времени. Я уже не пыталась его отговорить, не потому, что вдруг сменила мнение на счёт аспирантуры, просто устала от постоянных скандалов, молчанок, да и поняла неожиданно, что мы не в праве принимать за других решения.
Куда-то в Поволжье собиралась Аббатикова. Жикина пригласили работать в каком-то модельном агентстве на Лысой горе, в понедельник он должен был быть там. Хотя многие сомневались, ведь источником информации был сам Жора. К тому же, большинство учеников младших курсов отбыли на лето к родителям.
Уехали и многие другие выпускники. Но некоторые всё же остались пробоваться поступить в аспирантуру.
Ягун хотел остаться (вы мне не поверите) у Поклепа на «Духах и церемониальной магии», Лоткова готовилась к лечебной магии, Шито-Крыто (ну здесь всё банально), конечно, стремилась к тёмным искусствам Зуби. Шурасик и Свеколт собирались к Ужасу изучать потусторонние миры, конечно, выбрав самый заковыристый предмет, в котором даже их преподаватель не мог разобраться окончательно. Но многие, и я в их числе, ещё не определились.
Внезапно мой взгляд упал на книжную полку, и я усмехнулась. Эти книги мне подарила Гробыня перед самым своим отъездом. Она тогда устроила получасовую пафосную речь, в которой не было никакого смысла кроме любимых ею цветистых выражений. Написаны они были неким человеком обо мне и Тибидохсе.
Книги оказались весьма и весьма забавными, но многое в них было преувеличено и придумано самим автором.
На самом деле наша школа всё же больше напоминала Хогвартс (Ягун расстарался мне на прошлый день рождения), хотя, безусловно, чтобы понять, что она – русская, здесь не надо было проводить много времени, это было очень хорошо заметно по каким-то деталям, характерам преподавателей и учеников. Форму у нас кроме Шурасика (да и то, только на первых курсах) никто не носил.
В нашей школе не было всей этой мрачной готики. Наоборот, всё здесь дышало широкой русской душой: и яркие расписные потолки, и простая, но от этого не менее роскошная мебель. Все так как и несколько веков назад.
Кстати, школа у нас совсем не для трудно воспитуемых, а для вполне нормальных.
И всё же подобное сходство и точность в описании некоторых событий меня удивляла. Но я особо не беспокоилась, Сарданапал такое явно бы не пропустил, значит, у него были причины посмотреть на раскрытие некоторых наших секретов лопухойдам сквозь пальцы.
Хорошо, что большинство заклинаний, всё же были выдумкой автора, а то бы у нас могли возникнуть определённые проблемы.
Впрочем, кое-какие проблемы и так возникли – я вот, например, подхватила словечко «лопухойды» и заразила им Ягуна, а за ним ещё некоторых студентов, хотя мы обычно назвали их (нет, не маглами), а просто людьми, иногда лишь простаками. Это уже себя мы гордо именовали магами, словно это отдельная, нечеловеческая раса. Глупость, конечно, но я уже привыкла. Мы все привыкли, рано или поздно.
Завтра уже начинались экзамены, но никто так до конца и не знал, что будет нас там ждать. Даже подзеркаливающему Ягуну не удалось ничего выведать. Я вот даже ещё не решила, куда идти. Каждый стремился перетянуть меня к себе, агитируя идти на ту или иную кафедру, поэтому я сегодня и не пошла на ужин, чтобы подумать в тишине.
Мне, конечно, нравилась ветеринарная магия, но я прекрасно понимала, что не смогу как Ванька постоянно терпеливо возиться со зверушками. У меня характер, м-м-м, скажем, довольно вспыльчивый. А ещё мне всё будет напоминать о Валялкине, который в Тибидохсе будет появляться теперь разве что раз в полгода…
Куда ещё? Мифические сущности? Нет, пожалуй, лучше не стоит. Не уверена, что я захочу всю жизнь изучать повадки нежити, а халтурщиков и лодырей Меди не потерпит. Защита от Тёмных искусств, хоть и всегда давалась мне, никогда откровенно не нравилась. Поклеповские «духи» это, однозначно не моё. Изучать историю у Ужаса, я тоже не горела желанием. Для этого надо быть либо сумасшедшим, либо Шурасиком. Впрочем, или Свеколт.
Ни тем, ни другим, ни третьим, я, естественно, не была.
Соловью мы с Ягуном пообещали не бросать команду, а по окончании магспирантуры, возможно и вообще связать себя с драконоболом профессионально. Также в команде остались Лоткова и Бейбарсов, так что Соловей был весьма доволен, хотя всеми силами не показывал этого, как обычно считая, что «баловать» команду не стоит. Наоборот, гонял так, что об экзаменах думать, не было ни времени, ни сил. И ещё не известно, сдам ли я их завтра. Сейчас это, безусловно, про меня – не знал, да ещё и забыл.
Можно было пойти к Ягге вместе с Катей на лечебную магию, но я была далеко не уверенна, что у меня получится. Заниматься зельями и заклинаниями (Клопу всё же нашли замену – тёмного мага Огиона)? Можно, но не нужно. Остальные предметы-кафедры я вообще в расчёт не брала.
Оставалась теоретическая магия, в этом году объединённая Сарданапалом с магией Стихий. «Что ж, попробуем», - подумала я, засыпая.
Я проснулась от непрекращающегося звона зудильника. Вставать не хотелось, в комнате было прохладно, а под тонким одеялом уютно. Мне снился какой-то красивый сон, только немного смазанный, но точно красивый, хотя я его почти не запомнила. Так, какие-то образы. Колодец, избушка, лес, драконы…
Чётче всего помнился полёт, но не на контрабасе, а на крылатом коне. Это было прекрасно, но и немного страшно: седла и уздечки не имелось, и я боялась соскользнуть вниз. Один раз мои опасения едва не сбылись, но меня удержали чьи-то крепкие горячие руки. Меня немного смутило то, что я вдруг чётко поняла – руки были не Ванькины, но мне было так хорошо и тепло… Я стала поворачиваться, чтобы увидеть лицо человека, но тут зазвонил дурацкий зудильник.
Закон Подлости, что поделаешь.
Хотя я зудильник сама вчера заговаривала на это время, чтобы успеть искупаться до экзаменов, мне всегда так думалось лучше. Поэтому я только вздохнула, отогнала от себя остатки сна, отключила зудильник и поплелась в душ, сонно позавидовав Пипенции, которая даже не шевельнулась, несмотря на звон. Хотя, она, скорее всего, вернулась уже на рассвете и просто не в состоянии проснуться.
К завтраку у меня от волнения пропал аппетит (хотя вчера я была абсолютно спокойна), поэтому я сгрызла всего одно яблоко, любезно предоставленное скатертью самобранкой.
Ягун весь завтрак тарахтел, не замолкая, объясняя Кате какими магическими методами можно узнать ответы на сложные вопросы и рассказывая невероятные истории о Тибидохсе. Шурасик поглядывал на него с откровенным высокомерием. В другое время я, скорее всего, и послушала бы Ягуна, но сейчас меня что-то маяло, и я никак не могла сосредоточиться.
А потому слушала его вполуха, разглядывая рыбок в реке. Ванька, шепнув «извини», чмокнул меня в щёку и поспешил к настойчиво машущему ему Тарараху. Он в последнее время проводил с ним времени больше, чем со мной. Я знала, что для Ваньки очень важны его звери, но всё равно было немного обидно…
Внезапно я почувствовала на себе чей-то взгляд и подняла голову.
За столиком напротив сонно завтракали несколько младшекурсников, а чуть в стороне от них сидели Бейбарсов и Зализина. Я с завистью отметила, что у Бейбарсова, в отличие от меня, очень бодрый и свежий вид.
Глеб так внимательно вглядывался в моё лицо, что мне стало вдруг не удобно, не придумав ничего лучшего, я ему улыбнулась, он удивился, но улыбнулся мне в ответ. Всё это время Лизон ему что-то втолковывала, помогая себе жестами, но он её, казалось, совсем не слышал. Мысли его были далеко.
Меня почему-то смутил его взгляд, он был не похож на взгляд прежнего Глеба, который дрался с Ванькой и угрожал мне спрыгнуть с башни Приведений. Он был ищущим, беспокойным. Я не помню, чтобы хоть раз мне доводилось видеть смущённого или сбитого с толку Бейбарсова, но сейчас всё было именно так. Он казался обычным человеком.
Я так задумалась, что даже не сразу поняла, что Ягун настойчиво дёргает меня за рукав и что-то говорит. Оказалось, я не заметила, что завтрак кончился. Девять человек потенциальных аспирантов поднялись к кабинету Сарданапала, там и должен был проходить наш экзамен.
Золотой сфинкс, нехотя приподняв на нас тяжёлый взгляд, позволил всем беспрепятственно войти в кабинет директора. Большие скопления людей он не любил.
Там уже стояли на приличном расстоянии друг от друга девять небольших столиков. На диване пристроилась Великая Зуби, а в миру Юлия Олеговна Зубова, с очередной книгой стихов, на этот раз она, похоже, решила почитать что-то русское. Поклеп буравил нас красными (опять Милюля!) от усталости и раздражения глазами из глубокого кресла. Тарараха и Ягге не наблюдалось, сам директор удобно устроился в кресле за своим столом в виде уменьшенной копии футбольного поля, за его спиной стояла Медузия.
Наши учителя были не совсем такими необычными, как их описывал автор книги, хотя и несколько эксцентричными, это верно. Но это проявлялось скорее в привычках, чем во внешнем виде. Хотя, может, я просто уже привыкла?
Книжные Медузия, Зуби и Поклеп были довольно похожи на себя, хотя волосы Меди не превращались в змей, а Поклеп не пользовался вонючими одеколонами, чтобы привлечь свою русалку. А вот Сарданапал…
Пожалуй, было бы забавно, если его длинные усы и борода были живыми или хотя бы цветными. На самом деле, академик в книге и в жизни – два разных человека, разве что характеры похожи. А в реальности Сарданапал – довольно высокий, солидный (опять же, если его не знать) маг с короткой серебристой бородкой, лишь слегка подчёркивающей благородные черты лица академика. Хотя характер у него совсем не соответствует образу, что выдают блестящие задорные глаза.
Мне было немного обидно за других наших преподавателей, которых не упомянул автор книги, они были не менее интересны.
У окна, скрестив руки на груди, стоял Огион, задумчиво вглядываясь в даль. Но его задумчивость, понятно, никого не могла обмануть - чернокожий маг даже затылком видел не хуже, чем Поклеп в упор. Наш преподаватель истории, Ювеналий Зайцев, поразительно похожий на Шурасика, с огромными очками и вечным блокнотом в руках, опять грыз свой любимый карандаш и выискивал нечто в огромном фолианте.
Преподавательница литературы (не только же магии нас здесь учат!), Лада Юрьевна, беспокойно переминалась с ноги на ногу. Она была всего на несколько лет старше нас самих, и закончила аспирантуру только в этом году (правда, в каком-то людском заведении), а потому она жутко нервничала. Тайнганы – школьного астронома, как всегда не было, так рано она не вставала никогда.
Да и было бы намного забавнее, если бы они одевались по-книжному. А так, Меди опять надела длинное тёмное строгое платье (как ей не жарко?), Поклеп – привычный непромокаемый костюм (сказывалось влияние русалки), Зуби – лёгкий серебристый сарафан (наверняка, подарок Готфрида), а Сарданапал – длинную тёмную зелёную рясу с вышивкой на рукавах.
- Гроттер! – неожиданно рявкнул Поклеп, я, понятно, вздрогнула. – Не тратьте наше и ваше время! Почему вы ещё в дверях?
Я оглянулась – все уже сидели, оставалось только одно свободное место – между Шито-Крыто и Бейбарсовым. Мысленно чертыхнувшись, я села. Что-то слишком часто в последнее время я выпадаю из реальности, не к добру это, не к добру. Именно в такие моменты мне на голову имеют тенденцию сваливаться спятившие артефакты и не менее благоразумные маги.
- Дорогие ребята! – начал академик. Тёмные немедленно скривились. – Сегодня очень важный день – мы будем определять, что в дальнейшем вам хотелось бы изучать и есть ли у вас к этому способности. Поклеп, раздай, пожалуйста, ребятам вопросы.
Передо мной лёг абсолютно чистый лист бумаги. Я удивилась и огляделась. На многих лицах читалось такое же удивление.
- Не удивляйтесь, - усмехнулся в усы академик. – Мы, не знаем, какое решение вы приняли, какую кафедру выбрали, поэтому, чтобы получить нужные вопросы, напишите своё имя и ваше решение и коснитесь листа школьными кольцами. Удачи!
Я снова почувствовала на себе чей-то взгляд. Опять Бейбарсов. И чего ему нужно?
Решив не отвлекаться, я быстро написала «практическая магия» и коснулась листа кольцом. Сначала ничего не происходило, и я уже решила попробовать ещё раз, как вдруг по листу словно пробежал огонёк, вытемняя строки заданий. Вопросы были довольно сложными, но к своей радости я большинство из них помнила по лекциям и выпускным экзаменам.
Не самые лёгкие экзамены, между прочим. Помимо большого письменного теста по каждому из предметов, пришлось сдавать устный экзамен по билетам и выполнять заковыристое практическое задание… и уж эти практические задания каждый выбирал в меру своей каверзности.
Поклеп выдал каждому бутылку с духом, которого нужно было усмирить сложным ритуалом с массой скользких мест, а Зуби составила хитрую комбинацию – тёмные маги накладывали сглазы, а светлые пытались их снять. И люди были подобраны так, чтобы они друг друга, по крайней мере, недолюбливали. Ягуну, конечно, достался Горьянов, Кате - Жанна Аббатикова, мне - Ритка. Порадовало меня тогда одно – остерёгшись, Зуби не поставила Ваньку с Бейбарсовым, а то бы точно одним учеником стало меньше…
- Время! – скомандовал Поклеп. К нему тут же потянулась цепочка учеников.
Когда последний лист опустился на стол, в дверях появился сфинкс, апатично оскалился, явно давая понять нам, что лучше уйти и одновременно, как мы его все достали.

Тем же вечером остатки нашего пятого курса, плюс Пипа, Бульон, Клопик и не уехавшие ученики собрались в общей гостиной. Чувствовалось некоторое напряжение – всё же мы в последний раз собираемся здесь, многим вскоре предстоит покинуть школу. Разговор по началу не клеился, потом начались бесконечные «помнишь». В свете отсутствия Склеповой, хороводил Ягун.
Ванька сидел рядом, вглядываясь в пляшущее пламя печи. Его снова что-то беспокоило, но со мной он делиться этим опять не хотел.
Не знаю, просто не представляю, почему у нас с ним не ладилось! Хорошо всё выглядело только внешне, но и я, и он, я это видела, чувствовали некий дискомфорт.
Отчего-то выходило, что мы никак не могли найти общий язык. Дело даже не в аспирантуре, хотя она, конечно, тоже играет не последнюю роль, а в том, что мы словно всё больше говорили на разных языках. И понимали друг друга и, в то же время, не могли безоговорочно принять решения друг друга. Может, сказка про эльфа и принцессу и не была так далека от нас.
Я в разговоре не участвовала, вяло отделываясь короткими репликами, мои глаза скользили по людям, с которыми я провела больше пяти лет, узнавая и не узнавая.
Вот Ягун в лицах описывает очередной драконобольный матч, проходивший в нашей школе, Катя только спокойно поглядывает на него и улыбается, точно заботливая мама, знающая тайну своего беспокойного чада. Жикин напоследок пытается обворожить Аббатикову, но та лишь снисходительно наблюдает за его потугами и задаёт сбивающие вопросы, похоже, ей нравится его дразнить, но всё же глаза у обоих немного грустные. Некромаги, как бы они не старались это скрыть, тоже привязались к ребятам и школе.
Шурасик и Свеколт незаметно (по их мнению) держаться за руки и не ведут привычных научных споров, словно поддаваясь общему настроению. Клопик, Тузиков и Шито-Крыто играют в карты. Если на деньги, то скоро Тузикову придётся продать свой любимый веник.
Пипенция втолковывает что-то смущённому Бульону. Вот ведь цирк: по росту она его половина разве что, а ведь кто из них главный? То-то и оно. И скажи после этого, что она не русская женщина. Хотя, в ширину-то она даст фору даже тому же Бульону.
Ванька иногда поворачивается ко мне, улыбается и снова всматривается в огонь. Он вообще не очень любит много говорить, по этой части у нас есть Ягун, но я его и так хорошо понимаю – не хочется ему меня здесь одну оставлять, а ехать надо.
Я улыбаюсь ему как можно мягче – поддержать его надо, я же всё понимаю. Вообще, после поездки в Магфорд я сильно повзрослела, хотя до того, чтобы стать по-настоящему взрослой, мне ещё нужно довольно много времени…
И всё же, что-то мает, беспокоит меня.
Я нервно поправляю браслет на левой руке.
Кольцами (стандартными и не совсем) маги пользуются только в школе. Потом, курсе на пятом (Шурасик, конечно, всё сделал уже на третьем), каждый маг создаёт себе особый вспомогательный предмет, чтобы собирать и концентрировать магическую энергию.
Без таких предметов у нас в школе могут обходиться только Сарданапал, Ягге и Огион, но этому учиться лет сто, не меньше.
А магическая вещь должна быть именно индивидуальной, отражающей особенности силы, характера мага. Конечно, некоторые особо ленивые, вроде Гуни, упросили Шурасика сделать предметы за них. Но, во-первых, такие предметы сделать сложно, а, во-вторых, они гораздо слабее сделанных самим магом.
Форму предмету придают по желанию. В Италии это мешочки нанта-бэг; в Англии, Франции и Германии – волшебные палочки; на Востоке - холодное оружие. У нас это чаще всего украшения. Понятно почему – их проще всегда иметь при себе.
Я вот создала браслет, Ягун вдел в ухо золотую пиратскую серьгу (чем довёл свою бабусю до состояния разрушительного гнева), Склепова сотворила себе веер, а Катя – тонкий пояс. Ванька остановился на деревянном амулете. Было, конечно, ещё не мало вариантов, но о них как-нибудь в другой раз. Я только предчувствую, что Пипенция создаст что-нибудь в своём репертуаре – броское и безвкусное…
Теперь, когда меня что-то беспокоило, я всегда теребила свой браслет.
Я непроизвольно нахожу взглядом Глеба и Зализину. Хотя, с каких пор я перешла исключительно на имя? Они тихо о чём-то говорят, но вслушиваются в общий разговор, иногда даже вставляют пару слов. Я понимаю, что меня беспокоит. Меня до сих пор беспокоит вопрос, а правильно ли я сделала, что решила всё за них?
Имела ли я право принимать такое решение за них? Вправе ли мы решать за других – нет. А особенно в таких вопросах, которые влияют на всю жизнь. Они, конечно, усиленно вмешивались в мою собственную жизнь, но мне всё же неуютно оттого, что я так поступила с ними. Это нехорошо.
Хотя, порою, мне кажется, что вопрос несколько иной, и это беспокоит меня ещё больше: а правильно ли я выбрала? Меня по-прежнему тревожит Глеб, хотя я и не могу понять почему. Я не представляю, что происходит со мной. Я боюсь его, но и не думать о нём я не могу. Он как наркотик.
Иногда по ночам мне снятся его глаза и улыбка, не такие как обычно, похожие на те, что я видела сегодня в зале Двух Стихий и на экзамене. Тогда я всё утро я хожу молчаливая, как бы потерянная, стараюсь забыть сон, но мне так радостно… И всё ещё ухудшается оттого, что мы постоянно сталкиваемся то тут, то там.